мягко говорит Дейл, когда я открываю входную дверь, и пристально смотрит мне в глаза. – Просто будь осторожна. Я не до конца понимаю роль Оливии в этом деле.

Я киваю, щеки вспыхивают.

– Обещаю, я буду осторожна.

Пока я запираю дверь, Дейл быстрым шагом идет к машине. Его пальто распахнулось от ветра. Когда сажусь в свою «Ауди», в зеркало заднего вида замечаю, что он разговаривает по телефону, сидя на водительском месте. У него сосредоточенный вид, и он бросает короткий взгляд в мою сторону. Заканчивает разговор и уезжает.

43

Оливия

Оливия ошеломленно смотрит на мать, и только одна мысль сверлит ее мозг…

– Мой отец кого-то убил?

Мать замолкает и кивает, смотрит на деревянный стол.

– И ты никогда не говорила мне об этом? – Комната кружится перед глазами. Еще один секрет. Еще одна ложь. – Кого он убил?

– Разве это важно?

– Как? То есть почему? Я просто… – Оливия резко отодвигает в сторону стул. Ей трудно дышать. Нога болит. После всех вчерашних приключений она забыла выпить лекарство. – Мне надо выйти.

Она бросается к двери, хватает с вешалки пальто и выбегает на улицу, на холодный зимний воздух. Подъезжает машина, из нее выходит Мэл и приветственно машет рукой. Оливия изображает улыбку, чтобы скрыть свое истинное состояние. Трое человек забронировали занятие на одиннадцать часов, а лошади еще не готовы. Мэл рассердится.

– Мы сегодня немного опаздываем, – кричит Оливия, ветер уносит ее голос. – Я быстро!

Не дожидаясь реакции Мэл, она торопится к сараю, чтобы принести седла и уздечки для Рокси и Принца. Потом придет очередь Петал. Она не в состоянии думать ни о чем другом, только об отце. Он в городе. Он убийца. Сидел. Она седлает Принца, полутораметрового гнедого мерина. Немного успокаивается, привычными движениями надевая на него уздечку, закрепляя ее между его зубами. Слышит шаги и видит, что мать вышла из сарая и несет седло для Петал, пегого красавца. Ей хочется задать так много вопросов об отце… Его образ всегда был полной абстракцией – ни имени, ни характера. Просто привидение. Бессердечный ублюдок, бросивший ее мать беременной. Теперь же у него появилось имя – Джон-Пол. И он оказался добрым, нежным, но неблагополучным. Скрытным. Видимо, это семейная черта.

И он кого-то убил.

Оливия переходит к Рокси. Пока она возится, подходит Мэл.

– Давай, Лори ждет, – говорит она и забирает поводья, другой рукой ведя Принца. Оливия смотрит ей вслед, потом прячется в стойле, пока клиенты и Мэл не скрываются на манеже.

– Дорогая… – Она поднимает глаза и видит, что мать заглядывает в помещение. – Нам надо поговорить.

– Не могу сейчас, у нас тут дел полно, – резко отвечает Оливия, стараясь подавить чувство вины за тон, которым она говорит с матерью.

– Прости, что загрузила тебя всем этим… Пожалуйста, не рассказывай пока никому. Даже Уэзли.

Оливия бормочет что-то в знак согласия и поворачивается к ней спиной под предлогом уборки в стойле Рокси. Она ждет, пока шаги матери не затихают, и выходит из конюшни.

Ветер доносит громкий красивый голос Мэл, дающей команды ученикам. Оливия идет в контору и успевает заметить, как отъезжает старенький «Ленд Ровер» матери. Она садится за стол и молча, с грустью, рассматривает журнал записей клиентов. Что она должна чувствовать? Ну уж во всяком случае не радость. Как можно радоваться, если только что узнала, что твой отец – преступник? Конечно, в этом есть определенная интрига. Хотя ей безразлично, что отец, находящийся где-то неподалеку, хочет познакомиться. Это просто дополнительная проблема.

…Звук колес, шуршащих по гравию, вызывает у Оливии беспокойство. Это он? Ее подташнивает. Она не понимает, готова ли к этой встрече. Но на пороге появляется Дженна, румяная, с растрепанными рыжими волосами.

Оливия рада ее видеть, улыбка сама появляется у нее на лице. Первая искренняя улыбка с тех пор, как она узнала правду об отце.

– Есть время для кофе? – Дженна заходит в контору с уверенным видом, невольно вызывающим зависть.

Эта женщина отвлекла ее от тяжелых мыслей, что очень приятно, Оливия пытается скрыть свою радость по этому поводу. Мэл еще не меньше сорока пяти минут будет занята с учениками.

– Конечно. – Она берет две безобразных кружки «Нескафе» и наливает в них растворимый кофе.

Они усаживаются друг напротив друга. В комнате есть обогреватель, в углу, но от него почти никакого толку.

– Как вы себя чувствуете?

– Чуть больше похожей на человека, спасибо. – Это неправда. Оливия в любую минуту готова расплакаться, вспомнив про отца.

– Мне надо кое-что вам рассказать. – Дженна явно чувствует неловкость. – Я… господи, не знаю, как сказать…

– Что? – Сердце сжимается. Она напряженно слушает рассказ про Самуэля Молину и Джон-Пола.

– У этого Джон-Пола на лице шрам, Оливия. Я думаю, именно его вы видели перед аварией. Мне кажется, что, возможно, Джон-Пол ваш отец.

Ужас охватывает Оливию, ей сразу становится и жарко, и холодно.

Человек со шрамом – Джон-Пол Молина? Ее отец?

Оливия помнит, что обещала матери никому ничего не говорить, но рассказывает Дженне все, что узнала сегодня.

– Ничего себе!

– Интересно, знает ли мама, что его разыскивает брат?

– Не исключено, – задумчиво произносит Дженна. – Мне кажется странным, что он приехал вчера вечером, а сегодня она рассказала вам про отца.

– Но как она узнала, что он вернулся? – Оливия вздыхает. Столько вопросов! Не стоило убегать, надо было выслушать до конца. – А зачем он тогда, перед аварией, следил за мной? Почему просто не подошел и не сказал, кто он такой? – Она с раздражением закрывает журнал регистрации. – Как это все меня достало!

Дженна опускает глаза.

– Простите.

– Да вы ни при чем. Спасибо, что рассказали. – Слезы опять наворачиваются на глаза. – Боюсь, что отец как-то связан с аварией. Если он тот самый человек со шрамом на белом фургоне… – Она сказала слишком много. Оливия пытается вспомнить подробности ее сегодняшнего разговора с матерью. – Мама сказала, что он сидел. Но не знаю, когда точно.

– В восьмидесятом, – говорит тихо Дженна. – Дейл сказал мне об этом. За наркотики класса А. Если не ошибаюсь, он отсидел восемнадцать лет.

Оливия в замешательстве пододвигается поближе.

– Нет. Мама сказала мне совсем другое. По ее словам, он сидел за убийство.

– Убийство? – В голосе Дженны слышится тревога. – Кого он убил?

Прежде чем Оливия успевает что-то ответить, она замечает в дверях мать. Ее руки сложены на груди, а на лице застыло странное выражение.

– Отчего бы вам это не узнать? – говорит она, и Оливии даже становится смешно при виде выражения лица Дженны, когда та